Начало первой главы дилогии.
Предыдущая глава.
ЧАСТЬ II
ЗМЕЯ, ОРЕЛ И БЕЛАЯ МГЛА
Москва, декабрь 1800-го года.
Марьяша раз пять собственноручно перерывала сугроб. Ей помогали и мама, и Черняков, и Тихон с Аглаей, и оставивший рыбалку Александр Афанасьевич. Камень так и не нашли.
Один из самых прекрасных дней, проведенных девочкой в Москве, обернулся для нее великой потерей.
Домой вернулись крайне поздно. Соответственно, на следующий день спали долго. Солнце уж встало. Разбудил посыльный из Петербурга. Ну, точнее сказать, не посыльный он вовсе, а такой же купец, как Александр Афанасьевич, ну, разве что, побогаче.
Александр Афанасьевич накинул шлафрок. Вышел встречать гостя. А тот говорит:
- Извините, я не к вам пожаловал, а к Марьяне Александровне. Прибыл из столицы по делу, заодно привез ей письмо от графа Шереметева.
Разбудили и Марьяшу. Вышла, потирая кулачками припухшие глазки, видать, большую часть ночи-то проплакала, тужила по потерянному изумруду.
Столичный купец протянул ей конверт. Внутри развернутого листа лежал еще один запечатанный, а на самом листе лишь маленькая записочка от графа: так, мол, и так, рассказал о встрече обер-кухенмейстеру. «Выяснилось, сын его перед отъездом хотел вам что-то сообщить и оставил письмо. Оное и прилагаю. Надеюсь, вы побывали в моем Останкино и остались довольны экскурсией господина Чернякова».
Марьяша едва удержала вновь навернувшиеся на глаза слезки. «Довольны экскурсией…» Да лучше б она вообще в это Останкино не ездила! Хотя, стоит признаться, театр ее и впрямь впечатлил.
Письмо от Дюши девчушка убежала читать к себе в комнатку.
Грамоту она освоила совсем недавно. По настоянию Александра Афанасьевича. Слова разбирала пока не споро, но Андрюша расстарался, каждую буковку прорисовал тщательно, так что, проблем не было.
«Дорогая Марьяша! В тот самый вечер, когда мы вернулись с аудиенции у Его Величества, папенька дал мне на чтение старую дедушкину тетрадку. Он начал ее заполнять, когда императрица Екатерина Алексеевна позволила своему садовнику просмотреть отбираемые ею у масонов книги. Среди прочих нашел дед герметические издания и рукописи. Герметические, ну то бишь мистические, посвященные всяческим тайнам обрядам и предсказаниям. Сопоставив кое-какие факты с прочитанным, он получил весьма занятную картинку. Оказывается, перстень, который тебе подарила моя бабушка, очень древний».
Тут Марьяша всхлипнула, отложила письмо, схватила и прижала к животику подушку.
«Особенно старый в нем изумруд».
Слезы полились рекой. Пришлось выждать какое-то время, дабы из глаз ушла муть, и вновь проявились расплывшиеся строчки.
«Первым известным его владельцем был Ахмед Тейфаши, живший в тринадцатом веке в Арабском халифате. Он заметил, что изумруд обладает магическими свойствами. В частности, гипнотизирует змей.
Со временем, возможно по чистой случайности, получалось так, что все, кому камень был дарован, меняли свою жизнь к лучшему. Если же кто силой пытался завладеть «зуммурдом», как он зовется в манускриптах, - погибал».
Марьяша не разобрала, что означает странное слово «манускрипт», ну да то и неважно было, общий смысл все равно понятен.
«Эта печальная практика сделала людей, гонявшихся за изумрудом Тейфаши, весьма осторожными.
Потом магический кристалл попал в Европу, затем в Россию. Люди, оные охотятся за ним, зовут себя «меркурианцами». В названии таится какая-то сложная связь с богом Гермесом и написанной им изумрудной скрижалью, но то не важно. Важно другое, эти люди организовали тайное сообщество и главным своим делом считают «сопровождать» камень, куда бы он ни последовал. Отбирать его до поры до времени побаиваются, потому как насильная смена хозяина чревата бедами. А все одно, руки свербит. Вот бабушку мою, оказывается, из-за этого перстня однажды едва не гокнули. Впрочем, эти странные люди бывают рады уж и тому, что прикоснуться к изумруду, ибо в эти моменты у самых достойных из них бывают разного рода видения».
Слезы у Марьяши в момент высохли, - так заинтересовало ее письмо.
«Из видений ли, или из каких других источников, «меркурианцы» получили сведения, что «будет три события». Первое – «на камне пригреется змея, и многие, проходящие мимо, из-за нее погибнут»… Это знамение, полагаю, уже в прошлом. Ибо, скорее всего, речь идет о маленькой змейке, выгравированной прямо на изумруде. Второе – «орел выронит камень, зуммуруд упадет в добрые руки и через них станет творить добро». О коей птице идет речь, - не разгадал, но и этот момент, думается, наступил, ибо последние две владелицы: Екатерина Алексеевна и моя бабушка, действительно, были люди добрые и многое полезное совершить успели, и ты, уверен, тоже еще свершишь. Третье событие – «камень растворится в белой мгле и исчезнет на два столетия».
Письмо выпало из рук. Марьяша вспомнила сугроб, который перебрали, почитай, по снежинке, - а изумруда не нашли, будто и впрямь растаял. Она подняла листок с пола и продолжила читать:
«Будь осторожна, что это за «белая мгла» - не знаю. Но свершиться сие должно очень скоро. Ибо есть еще одно предсказание о «Великом годе нерожденного ребенка». Он упоминается также годом с тремя нулями, что дед трактовал как «двухтысячный». Три нуля там упоминаются, по его мнению, в самом буквальном смысле. Ну, а «нерожденным ребенком» он назван, возможно, потому, что после появится на свет новый век. Это мне папенька растолковывал. Он сказал. Что двухтысячный год, как и тысяча восьмисотый, не смотря на то, что цифра столетия поменяется, все ж будет принадлежать веку уходящему, а не наступающему. Вот в этот-то двухтысячный год изумруд «пройдет сквозь всевидящий луч и вновь явит себя миру», и обретет нового хозяина. Добрым или злым будет тот человек, - неведомо, но проклятье камня на нем не должно отразиться. Поэтому именно в этот год «избранники-меркурианцы» перейдут от наблюдения к активным действиям.
Перед новым явлением камня напророчены какие-то лихие года, «мир сотрясет как в лихорадке, а в сухой земле забьет фонтан». Признаться, все эти подробности я читал в полглаза, потому и не буду на них долго останавливаться.
Слава Богу до мрачного года еще далеко, нам с тобой, да и нашим детям, внукам, до него не дожить. А вот что более всего меня обеспокоило, так это, ежели отнять от двух тысяч двести, то получится тысяча восемьсот. Стало быть, время, когда зуммуруд «растворится в белой мгле» вот-вот настанет. Я очень за тебя беспокоюсь. Хотя папенька считает, да и в дедовой тетрадке о том написано, что верить преданиям странных меркурианцев можно вполовину.
Не смотря на полученную записку с сообщением о твоем отъезде, я начал искать тебя на следующий же день после аудиенции в Зимнем. Разумеется, нигде не нашел, новое место пребывания не знала даже ваша тетя…
Спустя несколько месяцев умерла моя бабушка Татьяна. Теперь меня отправляют в Лондон на обучение. Вернусь в Петербург не скоро. Мы уж не малые будем, и не узнаем, поди, друг друга, коли повстречаемся на улице. Ты вот что, храни себя, и бабушкин перстень! И будь осторожна! Особливо опасайся людей с вытянутым и заостренным мизинцем!
Письмо оставляю папеньке. Он обещал передать, как только разузнает что-нибудь про тебя.
Июль 1799 года.
Дюша Анклебер».
Х Х Х Х Х
Более года это письмо до нее шло. Особенно ее подивила последняя фраза, про мизинец. Девочка пыталась припомнить, каков был палец у вчерашнего провожатого по Останкино, но не вспомнила. Не на пальцы она тогда внимание обращала, на диковинный интерьер, красоту убранства и чудеса театрального устройства.
Пока Марьяша обливалась слезами, холодела от ужаса и трепетала от волнения, читая послание друга в своей спаленке, прибывшего с весточкой купца потчевали чаем в гостиной и расспрашивали о столичной жизни.
- То было аккурат восьмого числа, ноября месяца, в Михайлов-то день. Павел Петрович с сыновьями явились верхом на лошадях. Женщины царственной фамилии – в церемониальных каретах. И во все время их шествия от Зимнего раздавался колокольный звон.
- И каков получился замок? – поинтересовался Александр Афанасьевич. Они обсуждали освещение нового дворца.
- Весьма эффектен, - гость со звуком прихлебнул из блюдца. - На фасадах - мраморные статуи да вазы. Имеются брустверы. Окружен рвами, чрез оные тянутся подъемные мосты.
- А каков цвет?
- Красного кирпича.
- Но в Петербурге, почитай, нет красных домов!
- Вот именно, совершенно необыкновенный дворец. А насчет колера, ходит следующий анекдот. Якобы Павел Петрович поднял на балу перчатку, оброненную Анной Лопухиной, и цвет ему так понравился, что вместо того, чтоб вернуть сей предмет законной владелице, отдал перчатку архитектору, объявив, что желает стены будущего замка видеть именно таковыми…
За дверью, ведущей в соседнюю комнату, что-то прошуршало и стихло. То, должно быть, Евдокия Петровна. Видимо, услышала незнакомый голос и не решилась войти в гостиную. Она предпочитала лишний раз не показываться на глаза, особенно если гости прибыли из Петербурга и не принадлежали к высоким чинам, то есть, ежели она могла быть с ними знакома прежде. Однако новости из родного некогда города разузнать было интересно. Александр Афанасьевич не сомневался, что супруга сейчас стоит, приложив ухо к косяку, и подслушивает. Следующий свой вопрос задал в угоду ей:
- Ну, а какие сплетни обсуждаемы ныне столичной братией?
Купец оживился. Заерзал на стуле.
- А сплетни тоже с Михайловским замком связаны. Точнее, не столько сплетни, сколько слухи.
Он сделал многозначительную паузу, снова прихлебнул из блюдца. Жадно посмотрел на баранки в вазе, но ни одного не взял.
- Буквально на прошлой неделе. По смоленскому кладбищу бродила юродивая и пророчила государю столько лет жизни, сколько букв в изречении над главным фасадом нового дворца…
Взял-таки баранку.
- Ну! - не терпелось Александру Афанасьевичу. – Что же там написано?
- Выраженье из Библии: «Дому твоему подобаетъ святыня господня въ долготу дней», - почему-то шепотом проговорил столичный купец. И Александр Афанасьевич был раздосадован, до жены-то, небось, сей пошепт не доходил. Потому повторил фразу четко и громко:
- «Дому твоему подобаетъ святыня господня въ долготу дней», - и далее по буквам, с загибанием пальцев. – «Д-о-м-у т-в-о-е-м-у п-о-д-о…» - сбился, начал сызнова. – «Д-о-м-у…»
– Не сильтесь! – остановил его гость. – Все давно уж подсчитано. Сорок семь буковок. А Павлу Петровичу, в сентябре-то, аккурат сорок шесть стукнуло, сорок седьмой как раз сейчас и идет.
Александр Афанасьевич покачал головой, покосился в сторону двери. «Все ли расслышала Евдокия Петровна?»
- Может, наливочки? – предложил хозяин.
- Отчего ж нет? Можно и наливочки!
После рюмашки-другой купец совершенно разоткровенничался. Говорил, правда, все одно вполголоса и пригнувшись:
- Павел-то, того, болтают, рассудком помутился. На почве подозрительности, - он громко икнул. - Переворота боится.
- От чего ж боится? Али есть на кого подозрение бросить?
- Так на собственного же сына и бросает. Мало что ли на нашей памяти родственных кровопролитий-то из-за трона было?
Гостя проводили. И тут же в комнате возникла Евдокия Петровна. Взяла новую чашку, налила в нее заварки и кипятка. Опустилась на стул:
- Вы слыхали, Александр Афанасьевич! Это ж надо, смерти боится, а замок в кровавый цвет выкрасил!
Х Х Х Х Х
Закончившийся 1800-ый год разочаровал многих мистиков. Ждали конец света. Не наступил. От скуки продолжали упражняться в подсчетах, связанных с числом 47. Именно столько дней оказалось между днем рождения Павла Петровича и датой смерти Екатерины Алексеевны. В этом тоже уловили тайный знак, только, что он означает, пока не уразумели.
Не смотря ни на что, новый век начался с приятного события. Первого февраля император с семейством отмечали новоселье в Михайловском замке. Царствующая чета ела из тарелок, пила из кружек, на оных была изображена новая резиденция. Мария Федоровна специально заказала на Императорском фарфоровом заводе дежене* к переезду.
А через месяц, в ночь с 11 на 12 марта, действительно произошла беда, - Павел I был задушен в собственной новехонькой спальне. Для верности заговорщики еще и стукнули его по голове тяжелой табакеркой, - разнесли полчерепа. Народу же объявили, будто государь скончался от апоплексического удара. Впрочем, народ все одно не поверил. Напротив, судачил про заговор и про то, что в нем, де, принимал участие и старший сын, будущий император Александр.
Снова любители магии чисел взялись за дело. Высчитали, что убиенный государь правил ровно 4 года, 4 месяца и 4 дня. А ежели сложить цифры в числах 11 и 12, - дате роковой ночи, тоже получалась четверка. Так далее событие и обозначалось: «смерть четырех четверок».
По весне Марьяша упросила папеньку вновь съездить в Останкино. Снег сошел, прорезалась травка. Только искать изумруд среди зелени оказалось делом еще более трудным. Вернулись, не солона хлебавши.
Осенью в Останкино принимали очередного коронованного государя, - Александра. Дворец ожил на несколько дней, Николай Петрович Шереметев устроил здесь гулянье. Было много гостей. Затоптали все окрестности. Так что, в дальнейшем поиске камня после того, как былие пожухнет, уж никто не видел проку.
ДИТЯ ОЛИМПИАДЫ НА БОЛЬНИЧНОЙ КОЙКЕ
Хургада, ноябрь 2000-го года.
- Врача!
- У нас ЧП! Все срочно сюда, и вызовите врача!
Капитан Отводов от этих криков аж зажмурился. До сих пор дамы шептались, ему пришлось выставить микшеры приема звука на максимальный уровень. И тут-то в уши как гаркнуло!
Это была исключительно инициатива Светланы Артемьевны и Ольги, - вырядиться мусульманками и затесаться в самый центр событий. «Вдруг Сон не найдет записку, или проигнорирует ее, или что-то не сработает… А так мы страхуем встречу!»
Вот и «подстраховали», в самый критический момент завопили на чистом русском, - выдали себя с головой. Черняков зыркнул на соседский стол и сам заорал:
- Воды! Срочно воды! – потом как-то жалостливо окинул взором свою бесчувственную подружку, схватил со стола стакан и побежал в туалет… Больше его никто не видел.
Отводов и местные полицейские ворвались в зал моментально. Любопытствующие повара не успели выскочить из кухни, а блюстители порядка уже осматривали тело девушки. Нет, не труп, а именно тело, - искали возможную рану от пули. Пульс был, прощупывался хорошо. Отводов, как только его измерил, тут же потерял к Лилиане интерес, двоих молодцов отправил вдогонку за Черняковым, а сам начал шарить по стенам. Через пару минут ткнул пальцем в какую-то точку:
- Плиз! – у арабских полицейских вытянулись лица, осмысления на них не значилось. «Понятненько. Придется пояснять». - Ит из э дырка! Холл! Андестент? – арабы кивали, но выражение лица не менялось. Явно требовались дополнительные и более доступные объяснения. Отводов согнул руку в локте, сжал пальцы правой руки в кулак, указательный оттопырил и направил на стену, сощурил глаз, как бы целясь, и дернул рукой одновременно издавая звук: «Пых!»
- О! Е-е! Е! – загалдели вмиг повеселевшие полицейские. Подъехал желтый фургончик «неотложки». Рыжеволосой красавице сделали угол, потом погрузили ее на носилки и увезли, она так и не пришла в сознание.
Х Х Х Х Х
Как всегда сидели в комнате у Светланы Артемьевны. Сладости на сей раз были ресторанные, их вместе с чайником-термосом услужливо внес сам метрдотель. О проводимой операции служащие гостиницы и ресторана были в курсе, и потому к команде во главе с капитаном Отводовым относились с уважением.
- Софья Ивановна… или лучше называть вас Сон? – обратилась к китаянке хозяйка номера.
- Лучше просто Соня.
Светлана Артемьевна кивнула. Отхлебнула из своей чашки.
- Соня, так расскажите нам, наконец, как же получилось, что камень оказался поддельным?
Та развела руками:
- Сама не знаю. Могу только ручаться: мне изначально досталась лишь стекляшка.
- Светлана Артемьевна, а может, изумруда-то изначально не существовало? – спросила Лобенко.
- Нет, Оленька! Слишком много знатных людей держало его в руках, у многих были личные ювелиры, камень не раз подвергался оценке…
- Я сейчас к программе готовлюсь, книжку о Екатерине II читаю. Так там написано, что императрица просила своего придворного ювелира подменить камни в одной короне. Ее нужно было возложить на голову усопшей Елизаветы Петровны. Может, и в перстне заодно подменила, если он у нее в то время уже был?
- Во-первых, к этому самому ювелиру, господину Позье, Елизавета Алексеевна обратилась не прихоти ради, а по необходимости, - заступилась за свою любимицу бывшая преподавательница. – Корона нужна была срочно, а камни из нее разворовали, на новые денег не было. Во-вторых, украшения на покойнице под лупой никто рассматривать не собирался.
- Но и на императрицыном пальце тоже.
- Как сказать. Рано или поздно, а перстень должен был сменить хозяина. И разразился бы скандал, если бы выяснилось, что это подделка. Екатерина Алексеевна это прекрасно понимала. Ох, дела! – Светлана Артемьевна всплеснула руками и сжала их в замок, не то сдерживая эмоции, не то молясь. – Мы-то думали, что вот она, кульминация истории. Сейчас и камень найдем, и преступников схватим. Когда вы, Софья, простите, Соня, - поправилась она, - сообщили, что изумруд на самом деле не изумруд, мы с Оленькой решили, что вы из-за записки-то нашей боитесь при похитителях камень доставать.
Ольга подтверждающе кивнула, а Сон, наоборот, отрицательно закачала головой:
- Нет, я не врала. Хотя страх действительно был. Я боялась, что микрофон не сработает, или ваши люди не смогут за нашей машиной проследить. Записке я почему-то поверила сразу. Наверное, потому, что она прояснила все возникшие в моей голове вопросы. И про слишком навязчивую заботу Павла Борисовича, и про то, почему встречу назначили в ресторанчике, а не в отеле…
- Ну да, чтоб сбежать можно было быстро, - дополнила девушка.
- В отеле же полно охраны на всех входах и выходах…
- В ресторанчике-то, в египтянках за соседним столиком, ничего подозрительного не заметили? – задала вопрос Свистунова.
- Да где уж! Профессиональный грим! – отшутилась Сон.
- Ох, а сколько мы с ним мучились, – снова встряла Ольга. - Вчера всю ночь «репетировали». Бедная Верочка теперь отсыпается. Мы-то, с нашей несостоявшейся Хатшепсут, по очереди дремали, а та все время работала.
Внешность блондинки Ольги легко менялась до неузнаваемости: черный парик, платок, яркий и даже несколько чрезмерный макияж, смуглый тон на лицо, тот же крем на руки… Вот с неузнаваемостью бабушки было сложнее, потому как она изначально была жгучей брюнеткой, сурмить да подкрашивать ей было особо нечего.
- Оля, а почему вы Светлану Артемьевну «несостоявшейся Хатшепсут» называете? – поинтересовалась Сон.
- Потому что поначалу решили перевоплотить ее в мужчину, все-таки логичнее, если, пусть даже современная, мусульманка явится в ресторан в сопровождении сильного пола. Ну и наша любительница истории тут же припомнила про египетскую фараоншу Хатшепсут. Когда у той умер муж, она стала править страной вместе с сыном Тутмосом III, и вскоре вообще оттеснила законного наследника от власти. А чтобы никто не стал возражать, мол, бабе не положено, - нацепила накладную бороду и облачилась в мужские одежды.
– А что, знатный из меня мужик-то вышел? – подмигнула Светлана Артемьевна. - Фигура внушительная, взгляд суровый, особенно, если брови насупить, - вышесказанное было тут же продемонстрировано, ради чего бабуля даже поднялась из кресла и чинно продефилировала по комнате.
- Бороденку, как Хатшепсут, ей клеить не стали, ограничились усами, - продолжила Ольга. - Косу спрятали под арафатку. При таком «маскараде», конечно, она все равно оставалась узнаваемой. Но из всей компании вблизи ее видел только Николай. И мы искренне понадеялись, что Городцу хватит благоразумия не обнаружить свою догадку.
- И почему же, в конце концов, не осуществили замысел? – Сон была сегодня рекордсменкой по числу задаваемых вопросов.
- А вы внимательнее посмотрите, как она ходит, как садится, как говорит…
Несмотря на дородность, движения у старушки были абсолютно женственные и плавные.
- Как-как? По-моему, обыкновенно.
- Вот именно, как обыкновенная дама. А надо было, как забористый, с переизбытком тестостерона, араб!
Старушка нарочито писклявым голоском проверещала:
- Ну, не получилось у меня, извиняйте! Но реквизит-то не пропал! Верно, Оленька?!
- Совершенно верно! – Ольга дурашливо приложила два пальца на пространство между верхней губой и носом. – Помните носильщика с усами и маникюром?
- Помню! Я по этому маникюру вас потом и в ресторанчике заприметила...
В комнату постучали. В проеме возникла заспанная и взлохмаченная голова Городца:
- Ну не могу я больше лежать на кровати! И так все эти дни дрых, меня ведь никуда не выпускали… - Хищно воззрился на почти нетронутую тарелку со сладостями…
- Проходи, проходи, Николай, я тебе сейчас чайку налью, - засуетилась Светлана Артемьевна.
Самарец начал отправлять в рот одну печенюшку за другой. Потому говорить не мог. Говорили остальные.
- А как вы узнали, что я прилетаю в Хургаду, что здесь мне организуют встречу с внуком мужа?
- Это все наш капитан, - заулыбалась Ольга. – Вначале он лично инспектировал все бедуинские деревни. Ведь за пределы страны Николая вывезти не могли. А в городах – слишком многолюдно. Вот и решил, в деревне ему самое место. – Николай закивал, мол, точно, в деревне. - Потом и этот вариант Отводов посчитал бесперспективным.
- Ну, конечно, в пустыне ищут Бога, а не человека, - изрекла хозяйка номера. Все с удивлением на нее уставились, даже Городец перестал жевать. – Это поговорка такая, восточная, – засмущалась Свистунова.
- И тогда Ираклий стал размышлять, зачем вообще понадобилось это похищение, - продолжила Ольга. – Ну не из-за креста же, и не из-за информации.
- Да. Из-за информации нужно было бы меня, либо Олю, либо Валентина Николаевича брать, смотря какие сведения нужны, - цинично поддакнула несостоявшаяся Хатшепсут.
- С другой стороны, преступник тоже читал дневник, возможно даже отксерокопировал нужное, и, весьма вероятно, также, как и мы, сообразил что необходимо искать выросшую китайскую девочку…
- Вообще-то я всегда считала себя русской, – возразила Сон и добавила, - А какой дневник?
- Ну, хорошо, китайско-русскую, - пошла на компромисс Лобенко. – Дневник вела бабушка Чижовой.
- Евдокия Алексеевна? Я ее помню.
- Ну, да! Николай ей внучатый племянник. Там и про отца вашего написано и про болезнь, и про мою бабулю, которая лечила вас в детстве…
- Так Клара Васильевна – ваша, Оля, бабушка?
- Хм! Так именно поэтому преступники изумруд вначале у меня искали.
- Получается, ваше семейство спасает меня уже второй раз! Ведь неизвестно, оставили бы меня в живых после встречи с Николаем или нет! – призадумалась Сон.
Ольга хотела поправить очки, потянулась к переносице, но очков не было. Шпионы для маскировки обычно надевают окуляры, Лобенко же для конспирации попросили их снять.
- Спасибо! Хотя, в этот раз вас спасла скорее не я. Этот подвиг – полноправная заслуга нашего доблестного капитана. Но вернемся к цепочке размышлений. Потом, когда поиски не дали результатов, преступники пошли по иному возможному следу. Нашли вас. И какова, как вы думаете, должна была бы быть их последующая задача?
- Выманить у меня изумруд. Тьфу! Ну, вначале утвердиться во мнении, что изумруд именно у меня. А потом уже выманить.
- А как можно сделать это наверняка?
- Свести с внуком мужа.
- Вот, - развела руками Ольга. - Что и требовалось доказать. Тогда и цель, ради которой похитили Николая становится очевидной. Как только капитан пришел к этому умозаключению, тут же отправил во все аэропорты Египта запрос: «Полное имя – Сон, женщина, отец – китаец, мать – русская, предположительно, 1935 года рождения». И уже через пару недель получили ответ: такого-то числа во столько-то, согласно купленному билету, должна прибыть из Соединенных Штатов в Хургаду. «Хвост» за вами, Софья Ивановна, от самого аэропорта шел…
- Конечно, я оказалась втянута в весьма неприятную историю, но я об этом ничуть не жалею. Судьба еще раз свела меня с интереснейшими людьми. Я имею в виду всех вас, - она обвела присутствующих взглядом.
- Николай, может быть, попросить принести еще что-нибудь из ресторана? – заботливо осведомилась Светлана Артемьевна, увидев, что тарелка с печенюшками опустела.
- Да нет, спасибо, - довольно пробурчал Городец и чуточку устыдился, дам-то он оставил без сладкого. – Вы мне лучше про деда расскажите, Софья Ивановна!
Сон хлопнула себя по бедру.
- Что я сижу! У меня ж с собой фотографии имеются и диск с видеозаписью! Оленька, можно будет просмотреть на вашем ноутбуке?
Ольга кивнула.
- Сейчас принесу, – Сон побежала в свой номер.
Светлана Артемьевна наконец решилась задать вопрос, тревоживший ее больше всего:
- Ираклий Всеволодович, должно быть, сильно переживает, что не удалось задержать этого мужика, как бишь его?
Но у Ольги фамилия тоже вылетела из головы, она не смогла подсказать. Однако, о ком идет речь, конечно же поняла:
- Переживает?! Он просто в трансе. И зачем мы только заорали?
Продолжение...
Journal information