Вот, написала свой последний рассказ, думала, что смешной, а оказалось – мрачный. Ибо скаламбурила там, «Культуры»-де не стало. И сегодня узнаю от друзей, жива старушка. 80 лет и на ладан дышит. А публикация моего рассказа с жутко-профетической строчкой совпала с выдохом выходом ее последнего номера.
Обозреватель и музыкальный критик Дмитрий Морозов в своем блоге на «Фейсбуке» от 27 октября просил процитировать всех доброжелательствующих следующие строки (что и делаю):
«Критическая ситуация в газете «Культура» вплотную приблизилась к последней черте. Редакция находится в глубочайшем финансовом кризисе: сотрудники в течение семи месяцев не получают зарплаты, а авторский актив не получает гонораров уже более года. В настоящий момент материальные и технические возможности для продолжения выпуска газеты исчерпаны. Редакция вынуждена объявить о приостановке своей деятельности. Существование уникального бренда… на грани исчезновения.»
Я затесалась в «культурные» ряды на пятом курсе журфака.
Газета тогда была упитанной и популярной, а в стране начинался капитализм. Нас, кипучих и гибучих, определили в первое редакционное, типа, рекламное агентство - обеспечивать хозрасчет. Пишу «типа», потому как слово «реклама» и «культура» тогда были особенно антагонистичны. И руководство поставило перед нами задачу: интеллигентненько так привнести копеечку.
Мы брали интервью у мэтров и корифеев и впиаривали в них признательные строчки благотворителям. Спонсоры оплачивали пространство.
Почтенная дама с воспоминаниями о Фурцевой, перламутром на губах и пуховой шалью на спинке стула учтиво предоставляла нам приватные телефоны с подробнейшей информацией. Она и сама могла бы: и хотела, и получилось бы лучше. Но ей не давалась фраза, которая теперь не дается и мне. Пытаюсь вспомнить и не могу. Звучало как-то так: «Извините, но это интервью оплачено…» Или… «Руководство известного вам банка хотело бы…» Нет, кажется, все же это формулировалось по-другому, не так дерзко…
Даме с перламутром на губах, но без "волшебных слов" отказывали или откладывали, ссылаясь на вечную занятость. А на встречу с нами быстренько соглашались - положение обязывало.
Тем не менее, просуществовали мы не долго, всего несколько месяцев. Подобная голобрылая наглость не сочеталась с исконной корректностью издания.
Мы ушли, не поняв, что можно было бы с возникшим противоречием сделать. Не пойму, что делать и теперь… Вот и господин Морозов об этом молчит… Деньги «Культуре» нужны – это ясно! Но газеты, они ведь как женщины: порядочные не продаются…
Позавчера Госдума обсуждала многообещающий проект «Закона о Культуре»… Что-то в нем будет?
P.S. Писала этот пост, в телевизоре – открытие обновленного и позолоченного Большого. Оставленный без присмотра трехлетний детенок запустил в экран «музыкальной дубиной». В синергизме жидких кристаллов трещина. Красочное действо на главной сцене страны прямо по центру, словно занавес, прикрыла разбегающаяся по черному фону паутина.
Как-то все слишком совпало, слишком символично. Надо бы осмыслить, если получится…
Journal information